Знамя декабристов

 

Знамя декабристов

 

В рамке, под стеклом, лежит старинный, поблекший от времени знаменный шелк. На желтом фоне заметны лавровые ветви, буквы… Почему как завороженные всматриваются в него люди?

 

 

Весной 1810 года по набережной Невы маршировала воинская часть. Ею командовал сухопутный полковник.

Солдаты все были рослые, широкоплечие, один к одному.

А через несколько дней та же воинская часть снова шагала по набережной. И командовал ею тот же полковник, но одетый в морскую форму.

И солдаты были в матросских рубахах.

Странная воинская часть появилась тогда в Петербурге: ее личный состав ходил то в армейской форме, то во флотской.

Это был гвардейский флотский экипаж.

Гвардия… Это звание присваивалось самым испытанным и закаленным в боях частям. В армии первые гвардейские полки появились в конце XVII века. Почетного наименования удостоились Семеновский и Преображенский полки, отличившиеся во взятии турецкой крепости Азов. Потом появились гвардейцы артиллеристы, казаки, егеря, гусары. И только на флоте гвардейских частей и кораблей не было. А сколько замечательных побед одержали русские моряки! Но флот после смерти Петра не пользовался вниманием царствующих особ. Лишь спустя более сотни лет после создания армейской гвардии была образована морская. Александр I приказал: когда гвардейцы плавают, носить им морскую форму; когда ступают на берег, пусть надевают солдатскую.

В начале Отечественной войны 1812 года экипаж отправился на фронт. Моряки сражались под Витебском; на Бородинском поле морская батарея четыре часа вела бой под огнем тридцати французских орудий.
Особенно отличились моряки в боях под городом Кульм, в Богемии, в августе 1813 года. Они действовали в составе дивизии под командованием прославленного генерала Ермолова.

Плечом к плечу с армией моряки-гвардейцы совершили победный путь до Парижа. Они наводили мосты, устраивали переправы, вместе с солдатами ходили в лихие атаки. Много матросов полегло смертью храбрых.
Два месяца гвардейцы квартировали в Париже, а затем через Гавр на фрегате «Архипелаг» вернулись в Петербург.

18 июля 1814 года экипаж торжественным маршем прошел через Триумфальные ворота, сооруженные у Нарвской заставы в честь победы над Наполеоном. Над колонной колыхалось Георгиевское знамя — высшая боевая награда того времени. Тысячи и тысячи людей восторженно приветствовали моряков.

Гвардейцы отличались и в мирные дни. Осенью 1824 года в Петербург пришла «нечаянная вода», как тогда называли наводнение. Рискуя жизнью, моряки-гвардейцы бросались в затопленные дома, спасая от неминуемой гибели женщин, детей, стариков.

Репутация у экипажа была высокая, истинно гвардейская. Однако царские власти подозрительно косились на моряков-гвардейцев: в их среде укоренился дух «пагубного свободомыслия». Подумать только, матрос Иоганн Анатуин, будучи в краткосрочном отпуске в Эстляндии, агитировал крестьян бороться с помещиками. Конечно, матрос взят под строжайшее наблюдение, начато следствие. Да только ли один Анатуин ведет «зловредные разговоры»! А господа ротные командиры, вместо того чтобы пресекать дух, часами сидят с матросами за книжками, учат грамоте.

В экипаже и в самом деле было неспокойно…

Моряки вспоминали слова Кутузова, обращенные к нижним чинам: «Каждый из вас есть спаситель отечества». А что делают со спасителями отечества в казармах? Ну, в гвардейском экипаже телесных наказаний нет, зато в других частях секут нещадно. А какие страшные вести о крепостниках-самодурах идут из деревень…

К гвардейцам зачастили члены Северного общества — тайной организации, ставившей целью замену самодержавия республиканским строем. Более двадцати экипажных офицеров сочувствовали этой идее. Они нередко толковали с матросами на «крамольные» темы. «Разве справедливо, что срок военной службы равен четверти века? — возмущался лейтенант Антон Арбузов. — Люди уходят больные, не годные к работе. Надо сократить срок до двенадцати лет».
Члены тайного общества хотели свергнуть царя только вооруженным выступлением войск, без помощи народа. На гвардейский флотский экипаж, в котором служили закаленные в боях моряки, они возлагали большие надежды.

14 декабря 1825 года флотскому экипажу предстояло принять присягу Николаю I, вступившему на трон вместо умершего брата. Но еще накануне офицеры, члены тайного общества, призывали матросов отказаться от присяги, потребовать конституции. Они говорили, что моряков поддержат сухопутные части.

А утром гвардейцы восстали.

Экипаж гудел, как улей. Неслыханное дело — бригадному командиру не сделали «на караул». А когда он попытался прочитать манифест, послышались выкрики: «Не будем присягать!»

Свернув бумагу, командир удалился в свой кабинет, вызвал офицеров. Они заявили об отказе присягнуть Николаю. Зачинщики были арестованы, но во дворе так грозно зашумели, что их пришлось освободить.

В это время в экипаж прибыл член тайного общества, капитан-лейтенант Николай Бестужев. Он сказал, что на Сенатскую площадь уже пришел восставший Московский полк, царь готовится атаковать его силами кавалерии.

Со стороны Адмиралтейства послышались ружейные выстрелы.

— Ребята, что вы стоите? — воскликнул брат капитан-лейтенанта мичман Петр Бестужев. — Слышите, стреляют? Это ваших бьют!

— За мной! — громко скомандовал Николай Бестужев. — На площадь! Выручать своих!

Все восемь рот — тысяча сто гвардейцев с оружием в руках — двинулись на площадь. Свистели флейты, грохотали барабаны. Ледяной, порывистый ветер развевал боевое Георгиевское знамя.

Четко печатая шаг, с решимостью на лице, шагал старый матрос — восемнадцать лет службы за плечами! — Иван Васильев, имевший медаль за 1812 год.

Надувая щеки, выводил мелодию флейтщик, четырнадцатилетний Федор Андреев. Юнга гордился, что идет рядом с героями Отечественной войны.

— Моряки идут! Ура! — закричали солдаты Московского полка, завидев колонну флотского экипажа.

С ликованием встретила гвардейцев собравшаяся у площади толпа народа. В воздух взлетали шапки.

Николай направил к морякам двух митрополитов. Но гвардейцы не стали слушать их.

— Подите прочь! — кричали они. — Не верим вам!

Архипастыри поспешили скрыться.

 

 

Царь стягивал к площади верные ему войска. Вскоре начались атаки против восставших. Вместе с солдатами моряки стойко отбивали нападение оружейным огнем. И тогда император пустил в дело артиллерию. Картечь косила людей. Одним из первых упал сраженный осколком юный флейтщик Федор Андреев.

Под градом картечи моряки отступили на невский лед, пытались пробиться к Петропавловской крепости, чтобы открыть оттуда огонь по Зимнему. Но лед не выдержал: люди падали в полыньи, тонули.

 

В экипаж вернулись не все. Погибли Иоганн Анатуин, Осип Аверкиев, Петр Архипов, пропали без вести Иван Васильев, Осип Богданов, Никита Антонов… Более полусотни человек недосчитались гвардейцы.

Прошли десятилетия. Царствовал другой Николай, так сказать помеченный вторым номером.

Самодержец и его сиятельные родственники были «расписаны» по прославленным полкам русской армии. Не миновала эта честь и моряков.

В составе гвардейского флотского экипажа числился сам царь. Казалось бы, что могло быть почетнее — иметь в своих рядах монарха? Но неблагодарные гвардейцы не оценили этого. Охранка докладывала: в экипаже ведутся вредные, антимонархические разговоры. На гвардейской яхте «Полярная звезда» — плавучей резиденции царя — найдены революционные листовки, брошюры Российской социал-демократической рабочей партии.

В девятьсот пятом году Николаю пришлось лично заниматься расследованием дел своих «сослуживцев». Подумать только, экипаж, призванный обслуживать его императорское величество, выступил против его величества.

А было так. В Кронштадте разразилось восстание матросов, Николай приказал предать их военно-полевому суду. Узнав об этом, гвардейцы выпустили листовку, отпечатанную типографским способом. Царь побелел, читая ее:
«Мы, матросы гвардейского экипажа, возмущенные поведением царского правительства по отношению к нашим кронштадтским товарищам, с безжалостной жестокостью расстреливающего славных борцов за свободу, присоединяемся к требованиям товарищей-матросов Кронштадта и объявляем, что будем бороться до тех пор, пока наши желания и желания всего народа не будут выполнены».

А далее — угроза с оружием в руках «отстаивать права народа».

Едва успели дать ход делу о листовке, как из экипажа исчезла… пушка. И не простая — пятиствольная. Расследование установило: орудие вывезли на санях, доставлявших молоко в офицерскую кают-компанию, во дворе найдены пустые бидоны.

В Зимнем негодовали: господа офицеры — любители молочка — доживут до того, что у них из-под носа императорскую яхту уведут. Царь отдал приказ — во что бы то ни стало найти пушку. Жандармы «перетряхнули» Васильевский остров, Выборгскую сторону, Нарвскую заставу. Пушку не нашли.

 

28 февраля 1917 года на Царскосельском вокзале забаррикадировались жандармы: они ждали эшелоны с войсками для подавления восставшего Питера.

И вдруг послышалась барабанная дробь, к вокзалу подошел отряд матросов гвардейского экипажа. Командир постучал прикладом винтовки в дверь:

— Сдавайтесь!

Жандармы ответили стрельбой. В короткой схватке моряки захватили вокзал.

В тот день гвардейцев видели в разных районах города: они вылавливали и разоружали полицейских, арестовывали агентов «всевидящего ока».

Яхта «Полярная звезда» превратилась в штаб-квартиру Центрального Комитета Балтийского флота — революционно-демократического матросского органа, который руководил подготовкой моряков к свержению буржуазного Временного правительства.

25 октября 1917 года моряки-гвардейцы участвовали в штурме Зимнего. А когда Керенский поднял мятеж против Советской власти, из Ревеля в Петроград пришел гвардейский крейсер «Олег». Он встал на Неве. Судовой комитет доложил в Смольный, Владимиру Ильичу Ленину:

— Крейсер готов открыть огонь!

 

27 октября 1917 года в Главное Адмиралтейство, где размещался Военно-морской революционный комитет, пришел матрос-гвардеец.

— Ходят слухи, господа офицеры намереваются выкрасть и уничтожить знамя…

— Декабристское? — заволновался председатель комитета Иван Вахрамеев.

— Оно самое… Матросы с кораблей поклониться ему ходят, а офицерам это не по нутру. Давно, говорят, нужно было его сжечь. С Сенатской площади, мол, все и началось.
Вахрамеев набросал записку.

— Передай председателю экипажного комитета, — сказал он. — За сохранность знамени головой отвечает. Мы скоро поместим его в музей, всему народу покажем.

24 февраля 1918 года в Главном Адмиралтействе открылся Центральный Морской музей Советской Республики. На самом видном месте, под стеклом, лежало знамя моряков-декабристов.

А где же древко от знамени? Моряки искали его в различных музеях, на кораблях, в соборах. Перебрали сотни деревянных шестов, украшенных самыми затейливыми навершиями.

В 1923 году внимание сотрудников музея привлекло древко, хранившееся в Никольском соборе. Внимательно обследуя его, они обнаружили почерневшую от времени латунную скобу с какой-то надписью. Когда пластину почистили, проступили слова: «1810 года Гвардейский экипаж. 1813 г. За оказанные подвиги в сражении 17 августа 1813 г. при Кульме». Сомнений не было: на этом древке когда-то было знамя экипажа.

Увенчанное навершием в виде позолоченного плоского копья, в прорези которого бронзовый Георгиевский крест, древко заняло свое место в музее.

 

http://www.e-reading.org.ua/chapter.php/143079/16/Badeev_-_Prinimayu_boii.html